Еще месяц назад открытие Манифесты 10, запланированное на 28-ое июня, было под вопросом. Одни художники призывали бойкотировать выставку, другие просто отказывались от участия, петербуржским сотрудникам биеннале два месяца не выплачивали зарплаты, а куратор выставки Каспер Кениг выражал серьезные сомнения, что Манифеста состоится в принципе.
Но Манифеста открылась – в срок и, как казалось со стороны, без видимых осложнений. 27 июня Петербургский Дневник, местная ежедневная газета, выпускаемая Правительством Санкт — Петербурга (тем же самым органом, который выделил на проведение Манифесты около 150 миллионов рублей из собственного бюджета) вышла с торжественным выносом: «Несмотря на действия провокаторов, Петербург становится центром современного искусства».
Не совсем понятно, на какие именно провокации в данном случае намекало издание (как известно, в последнее время этим термином называют любые действия, идущие в разрез с официальной политикой власти), но то, что сама Манифеста провокаций всячески пытается избежать, было понятно давно.
На пресс – конференции Каспер Кениг, например, говорил о том, что Манифеста в Петербурге – всего лишь гость, и что он вообще будет стараться сделать «Манифесту без манифеста». Другими словами, все пытались быть осторожными – порой даже чересчур.
Инсталляция Томаса Хиршхорна ABSCHLAG (Срез),2014. Фотография предоставлена пресс — службой Manifeta.
Выставка в Генеральном Штабе, новом крыле Эрмитажа, предназначенном для экспозиции искусства XIX – XXI веков («новое» это даже мягко сказано – стены некоторых залов докрашивали, когда Генштаб уже принимал первых посетителей) была составлена из работ художников, которых любят показывать на всех международных биеннале – Томаса Хиршхорна (которого в свое время показывали в Baibakov Art Projects), Марии Лассинг, Доминики Гонсалес-Фёрстер, Франсиса Алис, Брюса Наумана и Вольфганга Тильманса, плюс российских художников Влада Мамышева – Монро, Тимура Новикова, Павла Пепперштейна и Саши Сухаревой. Многие из списка показывались в городе впервые, и в экспозиции чувствовалось особое усилие организаторов дать и художникам и зрителям достаточно времени и пространства для ознакомления и размышлений.
Треть основной экспозиции была выставлена непосредственно в Зимнем Дворце, и это была уже совсем другая истори: здесь присутствие Манифесты казалось навязанным извне. Найти работы художников вроде Герхарда Рихтера, Йозефа Бойса, Тацу Ниси и прочих было сложно даже с картой Манифесты, выдававшейся в Генштабе. Многие работы были показаны в пространствах, которые казались периферийными — инсталляция из рассыпной пудры художницы Карлы Блэк, например, скрывалась за закрытой дверью. Смотрительницы музея очевидно были настроены скептически: на вопросы о том, где что искать, они обычно отвечали что – то в духе «да, я что – то видела – где – то в там, рядом с нашими Караваджио». Эрмитаж, с его имперским прошлым и энциклопедической коллекцией, для современного искусства может быть колоссальным ресурсом для интерпретации и исследования. В случае Манифесты, эта возможность была упущена – как художники, так и сам музей то ли остерегались друг друга, то ли просто были не слишком друг в друге заинтересованы.
Сьюзен Филипс, Круговорот реки (Нева), 2014,
Двенадцатиканальная аудиоинсталляция в Зимнем Дворце. Фотография предоставлена пресс — службой Manifesta.
Что касается политики, то Манифеста явно пыталась высказаться хоть как – то на каждую острую тему — об Украине, законе о сексуальной пропаганде, национализме, и пр. В Главштабе целый зал был выделен под серию фотографий Бориса Михайлова, снятых во время протестов на Майдане; в Зимнем Дворце Марлен Дюма показала серию портретов известных гомосексуалистов вроде Чайковского и Эйзенштейна; Эрик ван Лисхаут сделал масштабную инсталляцию и видео, посвященное эрмитажевским кошкам, пестрящую намеками на Pussy Riot. Но почему – то в масштабе выставки, а не индивидуальных работ, все это напоминало какую – то отписку: мол, были темы, которые нельзя было игнорировать, и мы о них что — то да сказали.
В целом, эту Манифесту можно считать успешной попыткой привезти «важное» современное искусство туда, где его показывают не так часто, и мы надеемся что это усилие будет оценено зрителями (организаторы рассчитывают на то, что выставку увидят 500 000 человек).
Тем не менее, эта Манифеста оставила странное ощущение, что она могла бы проходить в любом другом городе мира. И, учитывая обстоятельства, место, и время, это достаточно странно.
Baibakov Art Projects 